Неожиданно Николка выздоровел. И следа не осталось от его болезни. Только какая-то непонятная грусть поселилась в его сердце. Он время от времени вспоминал о «Стальной стреле», хотя не так часто, как до болезни, но от этого у него каждый раз ныло в груди.
Перед самым Рождеством папа собрался по делам в Санкт-Петербург, рассчитывая вернуться через три дня. С ним ехала и мама, оставив Николку на попечение дяди Арсения. Николка просил взять его с собой, но ему объяснили, что он будет мешать, поскольку в Санкт-Петербурге они будут заниматься какими-то очень важными делами.
Николке так хотелось поехать на поезде, что он был готов вообще не выходить из вагона, чтобы не помешать очень важным делам, а сразу по прибытии тронуться в обратный путь. Но его все-таки не взяли, хотя проводить разрешили.
Вечером на извозчике они приехали на вокзал. Металлический лязг сцепок, гулкие крики кондукторов и носильщиков, шипение выпускаемого паровозами пара, звон сигнальных колоколов, резкие свистки и удары молотком по колесам были для Николки самой лучшей музыкой на свете.
Папа обнял Николку, мама поцеловала его и чуть-чуть всплакнула. Потом они вошли в вагон и помахали ему уже оттуда. Николка помахал в ответ. Старый добрый Петруша, который стоял с ним рядом, поклонился Николкиным родителям и тоже махнул раз рукой. Он привез всех на вокзал и должен был отвезти Николку домой.
Фонари на вагонах были зажжены, двери закрыты, звякнул колокол, потом паровоз свистнул, пыхнул паром, и поезд начал плавно отъезжать. Странное дело, когда в такие моменты Николка был внутри вагона, ему хотелось кричать от радости и бегать по коридору, а когда он оставался на перроне, то печаль и грусть охватывали его, и он чуть не плакал.
Николка с Петрушей медленно шли вдоль набирающего ход поезда. Мимо проплыл последний вагон, мелькнул красный фонарь, мальчик проводил его взглядом и вдруг замер от потрясения.
На дальнем пути, там, где уже не было платформ для пассажиров, стоял поезд «Стальная стрела».
И не игрушечный, а самый настоящий!
И все это время он был рядом, там, за поездом, на котором уехали папа с мамой!
Николка застыл, словно изваяние, боясь не только шевельнуться, но даже вздохнуть, чтобы ненароком не спугнуть чудесное видение. Петруша что-то громко говорил ему, по перрону сновали пассажиры, по путям ползли поезда, но все это было очень далеко от него, как будто на другом конце города.
И только когда клубы морозного пара от прибывшего паровоза заволокли все вокруг и скрыли от Николки «Стальную стрелу», он очнулся и побежал, выбираясь из белого облака.
